Останній генерал кавалерії

ОСЛІКОВСЬКИЙ

МИКОЛА СЕРГІЙОВИЧ

    Народився 2 вересня 1900 року в Летичеві. Закінчив місцеву гімназію. В Червоній Армії з 1918 року. Активний учасник громадянської війни на теренах Летичівщини. Брав участь у боях з петлю­рівцями, білополяками, загонами отаманів Я.Гальчевського та С.Хмари-Харченка.

В 1922 році М.Осліковський закінчив школу червоних командирів у м. Харкові.

На фронтах Великої Вітчизняної війни з липня 1941 року. В 1942 році закінчив Військову академію Генерального штабу. Командир 3-го гвардій­ського кавалерій­ського корпусу (2-й Білоруський фронт) гвардії генерал-лейтенант Осліковський, перебуваючи в бойових позиціях кавалерійської дивізії 28-29 травня 1945 року керував проривом оборони противника на лівому березі р. Хафель у районі населеного пункту Бредерайхе (біля м. Рейнсберга). В цьому районі корпус розгромив ворожу дивізію «Герман Герінг».

3 травня кавалеристи Осліковського взяли м. Віттенберге та район Ленцен і першими вийшли по всьому фронту до р. Ельба, встановивши при цьому зв’язок із союзниками – солдатами армії США.

Звання Героя Радянського Союзу присвоєно йому 29 травня 1945 року.

У повоєнний час продовжував службу в армії. Після ліквідації кавалерії як роду військ у 1953 р. генерал-лейтенант Осліковський подав у відставку. Його називали «останнім генералом кавалерії». Проживав у Москві. Нагороджений двома орденами Леніна, трьома - Бойового Червоного Прапора, орденами Суворова І та ІІ ст., Кутузова ІІ ст., Вітчизняної війни І ст., 2 орденами Червоної Зірки, іноземними орденами та медалями.

Помер 8 жовтня 1971 року. Похований на Новодівичому кладовищі в Москві.

Ім’я героя носить вулиця в м. Ліда Гродненської області (Білорусія), а в м. Ольштин (Польша) було споруджено пам’ятник.

 Загадка генерала Осликовского

 В этой статье о командире 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, Герое Советского Союза гвардии генерал-лейтенанте Николае Сергеевиче Осликовском (1900-1971) автору хотелось хотя бы в самых общих чертах представить свое понимание, как событий Великой Отечественной войны, так и личности кавалерийского военачальника.

Николай Сергеевич Осликовский заинтересовал меня, прежде всего, как прирожденный конник, истинный кавалерист. Что-то было в предвоенном споре о кавалерии на государственном уровне несколько странное и не вполне понятное. Кому не ясно, что кавалерия должна, в конце концов, уступить место моторам? Но спор разгорелся нешуточный. И все же конница отстояла свое право на существование и сыграла неоценимую роль в Великой Отечественной войне. В одном из фронтовых писем после сражения за Москву Николай Сергеевич писал: «Удовлетворен, что конница, которую хоронили, и в этой войне покрыла себя славой, краешек которой принимаю на свой счет». Но теперь по прошествии времени становится ясно, что тогда отстаивался не просто род войск, но некие основы российской жизни вообще, выразителем которых как бы и являлась кавалерия. Без уяснения этого нельзя в полной мере понять и личность Н.С.Осликовского, ставшего кавалеристом в ранней юности, прошедшего в кавалерии всю свою службу, войну и уволившегося из армии только тогда, когда кавалерия как род войск была ликвидирована. Он с грустью называл себя последним кавалеристом, как видно, вкладывая в эти слова нечто более значимое, чем только возможность служить в кавалерии. Но и уволившись из армии, Осликовский не порвал с кавалерией, нашел способ остаться с ней до конца своих дней даже в условиях, когда она перестала существовать как род войск. Став консультантом по кавалерии киностудии «Мосфильм» он основательно увлекся историей. В конце жизни даже говорил, что есть только одна область деятельности, которая могла с такой же силой увлечь его как кавалерия. Это - история. С его участием снято более ста кинофильмов, в том числе и ленты, составляющие гордость киноискусства, такие, как «Война и мир», «Тихий Дон», «Бег», и многие другие. Десятилетиями видя в титрах фильмов имя генерала Н.С.Осликовского, мы как-то не задавались вопросом, кто он такой. Между тем и работа в кино не была для Николая Сергеевича случайной...

Служил он в то время командиром эскадрона в прославленном 2-м кавалерийском корпусе Григория Ивановича Котовского. Был отличным наездником, участвуя в конных соревнованиях, непременно завоевывал призовые места. Именно поэтому и оказался на примете у киношников. Ему предложили сняться в головокружительных трюках, в том числе прыгнуть конем в Днепр с крутого берега, с девятиметровой высоты. Прыжок он совершил успешный, но об этом стало известно комкору Г.И.Котовскому. Он вызвал молодого комэска, отчитал его, объяснив, что командир имеет право рисковать жизнью только в бою, и, говорят, даже посадил его на гауптвахту. Прошло несколько месяцев, и вот Осликовский пришел к комкору доложить об убытии в очередной отпуск.

Закончив официальный разговор, уже было собрался уходить, но комкор вдруг спросил:

- Постой, постой, так это ты прыгнул в Днепр с девятиметровой высоты?

- Так точно, девять метров.

- И сколько же тебе обещали заплатить за прыжок?

- Много, - и Николай Сергеевич назвал сумму.

- Садись, пиши рапорт о пособии на отпуск.

Через несколько минут комэск прочел резолюцию комкора на его рапорте о выплате ему пособия на отпуск точно в такой сумме, какую ему должны были заплатить киношники за прыжок. А Григорий Иванович, хитро улыбаясь, переспросил:

- Так значит, с девяти метра в Днепр? Молодец!

Справедлив был этот кавалерийский «анархист», как он сам себя называл. Но, об этом - ниже.

Но однажды кино сыграло в судьбе Осликовского и более важную роль. В 1938 году, в разгар репрессий и «чисток» в армии, когда полковнику Осликовскому припомнили «дворянское происхождение» и вынудили уволиться из армии, он уехал в Ташкент, устроился на работу в киностудию в качестве директора картины «Рубиновые звезды». Как теперь ясно, это и спасло в тот невнятный период ему жизнь...

Так что последующая серьезная работа в кинематографе стала для генерала Осликовского вовсе неслучайной. Видимо, масштаб личности каждого человека и определяется цельностью его натуры, когда события его биографии разного времени оказываются каким-то образом взаимосвязанными, взаимообусловленными, как бы естественно вытекающими друг из друга. Так что порой даже кажется, что это - лишь счастливое стечение обстоятельств.

Ну кто бы мог подумать в его родном Летичеве, на Подолии, где квартировал эскадрон 12-го Ахтырского имени прославленного партизана Дениса Давыдова гусарского полка, что мальчик Коля Осликовский, все время проводивший среди гусар, на конюшнях, станет военачальником другой великой войны и также будет вести полупартизанские боевые действия, совершая глубокие кавалерийские рейды по тылам противника. Именно здесь он полюбил умные, смоляные глаза лошадей, их доверчивость и преданность. Именно здесь ему навсегда запомнился ни с чем несравнимый, невыразимый дух конюшни: душистый, сладковатый запах сухой люцерны, конского пота, кислый запах сыромятной кожи и душный - дегтя и карболки... Что-то екало в груди, когда слышался дружеский, доверчивый всхрап коня. И эта любовь к лошадям уже никогда его не оставит.

Николай Сергеевич Осликовский родился 25 сентября 1900 года в обедневшей дворянской семье, корни рода которой терялись где-то в Польше. Отец Сергей Осипович был служащим, мать Елена Васильевна принадлежала к тем колоритным для своего времени женщинам, в которых каким-то удивительным образом сочеталось революционное вольнодумство, наивный народнический порыв с семейственностью, с постоянными хлопотами по укреплению домашнего гнезда. Такие женщины считались тогда прогрессивно настроенными. "Вольнодумство", царившее в этой интеллигентной семье, естественно передавалось и детям. Как скажет позже сестра Николая Сергеевича, Елена Сергеевна, видный ученый в области сельского хозяйства, "вступление на путь революционной борьбы для нас было естественным продолжением развития и душевных устремлений".

Ровесник своего века, Николай Сергеевич с юности оказался захваченным его стремительным движением. Во время германо-австрийской интервенции, цель которой была очевидна - отторжение украинских и южнорусских областей от России, он в селе Мазники организовывает партизанский отряд, в котором командует кавалерийским взводом. Попадает в плен к петлюровскому атаману Волынцу. Чудом удается ему бежать, он выпрыгнул со второго этажа дома.

В марте 1919 года в Летичев вступила красная конница. Это был отряд Виталия Примакова. Позже там формируется летичевский кавалерийский полк, в который и вступает Николай Сергеевич. С этого времени для него и началась служба в Красной Армии. И, как видно, служил он исправно. Уже в июне 1919 года за бой в селе Богдановцы был представлен к ордену Красного Знамени.

Листая страницы истории Великой Отечественной войны, мемуары видных военачальников, постоянно встречаешь имя генерала Осликовского, самые лестные отзывы о нем как о военачальнике. Многократно на протяжении всей войны он, командир 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, потом командир 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, оказывался на наиболее ответственных и опасных участках фронтов. Так было в белоснежных полях под Москвой, где кавалерия сыграла неоценимую роль. Так было в беспрецедентно длительном полупартизанском рейде по тылам противника на Вяземском направлении, в сражении под Сталинградом. Так было в болотах Белоруссии, в Восточной Пруссии и Померании. Между тем о самом гвардии генерал-лейтенанте, Герое Советского Союза Николае Сергеевиче Осликовском ничего, по сути, не написано. Впрочем, это вполне понятно, ведь к концу службы он попал в опалу.

После войны, как известно, стали приструнивать прославленных военачальников, маршалов и генералов. Делали это те государственные деятели, которые в лихую военную годину не могли с ними сравниться в популярности и славе. Даже Жукова не пощадили. Н.С.Осликовский, необоснованно обвиненный в самочинном распределении трофеев, был уволен из армии с должности начальника Высшей кавалерийской офицерской школы. Истинный смысл его драмы понять невозможно, не уяснив того, почему он, как, кстати, и многие его соратники, с такой настойчивостью до конца своих дней называл себя котовцем, вкладывая в это несколько иной смысл, чем совместная служба с героем периода гражданской войны Григорием Ивановичем Котовским...

Осенью 1922 года проводились широкомасштабные маневры, в которых участвовали прославленные кавалерийские корпуса Примакова и Котовского. В качестве посредников были приглашены молодые командиры из учебных подразделений, в том числе и Осликовский.

На этих маневрах во всех отношениях выгодно отличался корпус Котовского. В условиях послевоенной разрухи и нищеты, дезорганизации всей жизни конники Котовского были обеспечены всем необходимым для службы - обмундированы, сыты, с отлично подобранным конским составом и, что и вовсе выглядело немыслимым шиком для тех времен, - каждая дивизия имела свой цвет фуражки...

Молодого командира эскадрона буквально очаровал комкор Котовский, захватил в какое-то магическое поле своей широкой, неуемной и щедрой личности. Многие годы спустя Николай Сергеевич вспоминал: "Чем больше мы общались с Григорием Ивановичем, который оказался очень гостеприимным хозяином, интересным и остроумным собеседником, обаятельным человеком, тем больше росли наши симпатии к нему лично и уважение к его таланту полководца. Симпатии, видимо, росли взаимно, потому что кончилось наше общение тем, что Котовский предложил нам, убежденным кавалеристам, оставаться в его корпусе. Наши раздумья длились недолго". Командиров же Котовский подбирал лично. И принимал людей в свой корпус "по глазам". Для него не столь важно было, где человек был до этого, по какую сторону фронта находился - у белых, у красных или просто в какой-нибудь шайке, каких во время гражданской войны было немало. Он смотрел человеку в глаза и каким-то только ему ведомым чутьем определял, подходит ему человек или не подходит. И не ошибался».

После беседы с комкором Осликовский вскоре был переведен во 2-й кавалерийский корпус на должность командира учебного эскадрона 3-й Бессарабской дивизии, которой командовал Н.Н. Криворучко. В этом корпусе пройдет его вся довоенная служба - начальником штаба 49-го полка 9-й Крымской дивизии, командиром 13-го полка 3-й Бессарабской дивизии. При первой аттестации командиров Красной Армии он получит воинское звание полковника. Окончит Высшие кавалерийские курсы в Новочеркасске... Сюда же, в родную 9-ю Крымскую кавалерийскую дивизию, он вернется, когда нарком обороны С.К.Тимошенко, с которым они были хорошо знакомы еще по Киевскому военному округу, вернет его в армию...

Могу предположить, что среди многих соратников Котовского Осликовский занимал особое положение. Об этом свидетельствует и это вроде бы случайное, но опять-таки символическое совпадение. Дело в том, что Котовский с детства был заикой. Осликовский после контузии 1919 года тоже страдал расстройством речи. Что это означало для людей деятельных, общительных, сколько доставляло им внутренних борений, знали лишь они сами. Такое совпадение не могло их не сблизить особо.

Личность прославленного полководца гражданской войны как бы продолжилась в судьбе Осликовского. Здесь тоже были широта души, щедрый жест, отсутствие корысти. Как Котовскому не простили его «анархизма», так и Осликовскому не простили излишней самостоятельности, «самоуправства» тогда, когда после войны искался только повод для того, чтобы «приструнить»известных военачальников-победителей.

Но главное, что передалось от Котовского его соратникам, что потом сказалось в предвоенном споре о коннице - это, конечно, любовь к кавалерии, которая была для них как бы чем-то большим, чем только род войск, олицетворяя основы российской жизни, которые искони, передаваясь во времени, были ничем не заменимы. И это в полной мере подтвердила Великая Отечественная война.

Во время Сталинградской битвы Осликовский был назначен командиром 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, с которым и прошел войну до победного конца. В операции «Багратион», в болотах Белоруссии он командовал конно-механизированной группой. За упорные бои по взятию Гродно корпусу будет присвоено почетное наименование Гродненский. Сражения на белорусской земле окажутся для него наиболее сложными. И потому, что ему довелось командовать наиболее крупным соединением - конно-механизированной группой, - и потому, что они неожиданно аукнутся ему после войны, сыграют роковую роль в его судьбе.

Во второй, победной половине войны боевое мастерство конников Осликовского достигло такого уровня, что подчас действия их опережали ожидания высшего командования. Особенно стремительным было взятие польского города Алленштайна (Ольштына). Когда Николай Сергеевич доложил командующему 2-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовскому о взятии города, тот даже ответил ему: «Перекрестись, ты не можешь быть в Алленштайне». И поверил только после вторичного, настойчивого доклада. Это было настолько неожиданно для противника, что он продолжал отправлять в город эшелоны с танками и имуществом. На запасные пути было принято за ночь двадцать два немецких эшелона...

Повоевал корпус генерала Осликовского еще и в Померании. Боевые действия завершил на Эльбе.

Великую Отечественную войну гвардии генерал-лейтенант Осликовский закончил видным, прославленным военачальником, Героем Советского Союза, командиром 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, который из Германии вернулся в город Изяслав Львовского, позже Прикарпатского военного округа. Казалось, все трудности - позади. Но такова жесткая и неумолимая изнанка всякой войны, что вслед за победителями приходят мародеры.

Нет, не в буквальном, не в блоковском смысле «карманы трупов шарить», но мародеры цивилизованных времен, с идеологической, точнее демагогической подкладкой.

В начале 1946 года командующим кавалерией С.М.Буденным был произведен смотр соединений и частей корпуса, который завершился вручением корпусу орденов Ленина и Красного Знамени, 5-й гвардейской дивизии - ордена Суворова второй степени, 6-й гвардейской дивизии - ордена Кутузова второй степени. В приказе была отмечена высокая подготовка соединений и частей, четкая воинская дисциплина, хорошая строевая выучка, образцовый порядок и организованность. Комкору была объявлена благодарность. Казалось, ничего не предвещало никаких неприятностей генералу Осликовскому.

Ну что с того, что корпус получил высокую оценку, что командованием проделана огромная работа по передислокации его из Германии и расквартированию на новом месте, если где-то командира корпуса считали "недостаточно сознательным". Он, видите ли, слишком независим, посмел раздавать советским учреждениям, разоренным войной, трофейное имущество. Так появилась грязная кляуза некоего майора юстиции Радкевича, военного прокурора корпуса. Но было удивительно то, с какой легкостью командующий Прикарпатским военным округом А.И. Еременко дал ход этому делу, основываясь лишь на этой докладной и проверке с участием ее автора...

Это удивляло, чувствовалось, что за этим стоит нечто такое, что мне не известно и что, может быть, ни в каких документах не отражено. Оказалось, что подлинная причина восходила к военному времени. Думал, что никого уже из сослуживцев Осликовского встретить не придется. Но в Москве живет его адъютант, капитан в отставке Давид Антонович Мякушев, бодрый еще старик и в ясной памяти. С первых дней войны он служил с Николаем Сергеевичем, когда дивизия, обязанности командира которой исполнял Осликовский, вступила в бои на реке Прут. За взрыв железнодорожного и шоссейного мостов Осликовский уже в первые дни войны был представлен к ордену Красного Знамени.

Давид Антонович и объяснил мне ситуацию:

- Мы тогда под Городком наступали в витебских болотах. Когда подошел день входить в прорыв, наступила оттепель, распутица была ужасная, танки вязли. Снаряды несли на себе и везли на лошадях. Николай Сергеевич доказывал командованию, что наступать нельзя, людей погубим и результата не достигнем. Но командующий 2-м Прибалтийским флотом А.И. Еременко давит на него, так как Москва требует от него результата, а истинное положение вещей, видно, объяснить боится. Тогда Осликовский обратился шифрограммой прямо в Ставку, через голову командующего фронтом. Приехала комиссия, разобралась. А.И. Еременко был освобожден от должности и затаил с тех пор зуб на Н.С.Осликовского. А через несколько дней подморозило, и мы пошли в прорыв.

Подтверждение этих слов ветерана я нашел в письме Осликовского к командующему кавалерией Буденному от 19 июля 1946 года: «Вам известна моя жалоба на неправильное использование корпуса под Городком осенью 1943 года и ее результат, когда т. Еременко уехал на юг».

Никакая статистика, никакая арифметика не может сосчитать, сколько жизней сохранил тогда генерал Осликовский... Ведь мужество военачальника иное, чем солдатское - не столько в том, чтобы не дрогнуть перед пулей, сколько в том, чтобы принимать и отстаивать свои решения. Дорого в России обходится справедливость...

Мне довелось прочитать и докладную записку майора Радкевича, и «оправдания»командира корпуса, и его письма к известным военачальникам, и квитанции на выдачу трофейных машин разным учреждениям, в том числе и Киевской киностудии. И, признаюсь, читать эти документы было досадно и стыдно. Стыдно за унижение боевого генерала, который обвиняется в раздаче крупного рогатого скота офицерам и населению. Его объяснения, что спасти скот можно было, лишь раздав его людям на временное содержание, не брались в расчет. Да, безусловно, тут в деятельности генерала Н.С.Осликовского проявилось то самое «котовство», о котором мы говорили - щедрый жест, широкая замашка... Иначе как мог он, многоопытный начальник, поступить столь неосмотрительно, полагая, что офицеры, прошедшие такую войну, имели право на сносную человеческую жизнь. И он раздает трофейную мебель им в собственность...

Но это противоречило той логике, которая исходила сверху, как руководящая, согласно которой человек должен быть унижен. Он не должен иметь ничего. Спать на кровати с биркой КЭЧ, укрываться простыней с таким же штампом. Офицер не должен чувствовать себя победителем... Вот то главное, ради чего и городился весь этот огород с обвинением генерала. Вот та неблаговидная суть, возведенная в "линию партии", на пути которой стал «не понимающий» ее и требований политического момента гвардии генерал-лейтенант Николай Сергеевич Осликовский.

«Дело Осликовского»приобрело в начальствующих кругах громкий характер, в назидание другим «зарвавшимся»военачальникам. Ну откуда ему было знать, что перед ним - не рядовая интрига, но трагический фрагмент общего замысла, перед которым он не сломался, не подстроился под который. В этом и состоит его мужество. Он был героем на фронте, остался им в мирной жизни.

Он был переведен в Москву и назначен начальником Высшей кавалерийской офицерской школы. Сделано это было, как видно, хлопотами его боевых товарищей, видных военачальников. Но за всей этой склочной ситуацией чувствовалось, что справедливость не восторжествовала. Николаю Сергеевичу, как видно, это доставляло немало переживаний. Вскоре он уволился из армии. Благо предлог был, куда уж более чем веский – кавалерия, как род войск, перестала существовать.

***

      Н.С.Осликовский жил в городе-герое Москве. Скончался 8 октября 1971 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Польский народ высоко оценил заслуги генерала Осликовского в освобождении древнего Ольштына. Когда-то город отошел было к Германии, стал Алленштейном, и два века боролся за воссоединение с родиной. И только в результате освободительной миссии советский войск он оказался вновь в лоне своей родины.

К тридцатилетию освобождения города там был открыт бюст генерала с такой надписью: "Генерал-лейтенант Николай Осликовский, командир 3-го корпуса кавалерии гвардии Армии Советской, освободитель Ольштына. 22.01.1945 г." Его именем названа одна из улиц города. А еще раньше ему было присвоено звание почетного гражданина Ольштына и вручен польский орден «Виртути милитари».

Помнят ли сегодня благодарные поляки, когда трагизм и ужас великой войны несколько потускнел в памяти новых поколений, имя русского генерала Николая Сергеевича Осликовского? По печальному же опыту наших дней мы знаем, что наиболее прочной память о героях бывает у себя на родине, дома. А потому было бы справедливо одной из улиц Москвы присвоить имя генерала Осликовского. Скажем, где-то в районе Каширского шоссе и метро «Домодедовская», где уже есть улица Генерала Белова, на том направлении, где шли наиболее жестокие бои за столицу, где решалась ее участь, и в которых самое активное участие принимал тогда командир кавалерийской дивизии Осликовский.

Петр Ткаченко.

 На сталинградском направлении

Один из плеяды талантливых военачальников времен Великой Отечественной войны - гвардии генерал-лейтенант Николай Сергеевич Осликовский (1900–1971). Герой Советского Союза, командир 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, сыгравшей важную роль в боях за Москву. В период Сталинградской битвы Н.Осликовский был назначен командиром 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, с которым прошел славный боевой путь до Победы.

Бывший «краснозвездовец», писатель Петр Ткаченко недавно завершил работу над документальным повествованием «Загадка генерала Осликовского. Хроника одной судьбы». Предлагаем читателям отрывок из подготовленной к изданию книги.

Генерал умел владеть собой, умел в трудную, решающую минуту собрать свою волю, ничем не выдавая переживаний и чувств. Это со временем стало даже уже не привычкой, а чертой его характера. Но теперь он, человек несентиментальный, видевший, как обыденно и просто погибают люди, чувствовал в душе какие-то неясные томление и тревогу, от которых невозможно было избавиться. Он не сразу понял причину этой сосущей сердце тревоги.

Конечно, сказалась смертельная усталость после долгих месяцев полупартизанской войны в тылах противника на Вяземском направлении в составе конно-механизированной группы генерала П.Белова. Да, неожиданная болезнь, скрутившая его так, что срочно на самолете из немецких тылов его доставили в Москву в госпиталь на операцию.

И потом, когда после болезни пришел в себя, это томящее чувство и какое-то беспокойство не проходили. Может быть, тревожила неизвестность – ведь теперь ему предстояло новое назначение. Но главное состояло все же в другом. Там, в немецком тылу, остались конники его дивизии, выходившие из окружения с большими потерями и неимоверными трудностями. Он хоть и вынужденно, но был в безопасности, а они все еще оставались под огнем врага. Это и не давало ему покоя.

Хотя после выздоровления свершилась давняя мечта кавалериста – его, генерал-майора Николая Сергеевича Осликовского, направили на учебу в Академию Генерального штаба. С нескрываемой гордостью он писал об этом своей сестре Елене Сергеевне: «Во-первых, это такое учреждение, в которое попадают избранники по личному выбору хозяина; во-вторых, до войны я не мог и мечтать попасть не только сюда, но даже и в менее высокое учебное заведение. И только война, где надо товар показать лицом, дала мне возможность получить должную оценку; в-третьих - заслуженный отдых от боевой работы...»

Учеба в академии была недолгой. Он возвращался на фронт, но уже не в свою дивизию, находившуюся в составе конно-механизированной группы генерала П.А.Белова и с боями выходящую из Вяземского котла. После того как группа Белова ушла в рейд по тылам противника, из ее оставшихся частей был создан второй эшелон. Эти части находились в районе Калуги. Туда и был направлен Николай Осликовский. Генерал Белов намеревался поручить ему осуществить прорыв немецкой обороны, чтобы прийти на выручку конникам. О своем замысле он сообщил Георгию Жукову, но неожиданно получил отказ.

Позже Павел Алексеевич вспоминал: «Я сообщил об этом замысле командующему Западным фронтом. Однако предложение мое одобрения не получило. Отказ был мотивирован тем, что генералу Осликовскому произвести прорыв будет не под силу. Действительная причина была другая. Фронтовое командование уже не надеялось, по крайней мере в ближайшее время, захватить Вязьму и разгромить группировку армий «Центр». Я понял это 26 апреля, когда получил радиограмму, в которой сообщалось, что 50-я армия перешла к обороне. Нам тоже было предложено перейти к активной обороне, дать отдых людям и беречь кадровые соединения».

Что-то, видно, переменилось в планах Верховного Главного Командования. Может быть, уже предвиделись грозные события на южном участке фронта. Сюда же, под Калугу, выходили из окружения потрепанные и изможденные части и подразделения, участвовавшие в Вяземском рейде.

Новое назначение генерала Осликовского откладывалось. Николаю Сергеевичу очень хотелось вернуться в свой род войск. Но наверху рассматривались какие-то иные варианты. Для человека же, считавшего себя прирожденным кавалеристом, всякое иное назначение, даже более высокое, было бы личной трагедией.

Свидетельством его глубоких переживаний в те дни является копия рапорта, сохранившаяся в семейном архиве его сына - контр-адмирала Сергея Николаевича Осликовского. Это рапорт на имя генерал-инспектора кавалерии Красной Армии генерал-полковника О.И.Городовикова.

 «Генерал-инспектор кавалерии Красной Армии генерал-полковнику т. Городовикову

 Рапорт

Прослужив в рядах Красной конницы от рядового бойца до командира дивизии, я провоевал в коннице Гражданскую войну и с конницей вступил в бои с первого часа Великой Отечественной войны на р. Прут, где в первых боях двумя кавалерийскими полками с артдивизионом разгромил отборную дивизию противника под Фальчиулом, за что оба полка 72, 108 и 12 конартдив были награждены орденами Красного Знамени. Затем в продолжение всей войны, командуя 9-й кавалерийской дивизией, наносил неоднократно поражения врагу, громя его на Украине и под Москвой. Дивизией взяты города: Сталиногорск, Узловая, Козельск.

Дивизия не знала поражений, за что награждена орденом Красного Знамени и преобразована в гвардейскую. Окончив высшую военную академию, я получил теоретические знания, расширил свой военный кругозор и хочу еще не раз водить Красную конницу на сокрушительные бои с врагом.

Я природный кавалерист, люблю и чувствую свой род войск, имею твердую уверенность вождения конницы в бой, и мои подчиненные верят в меня.

Одним из основных условий боеспособности и стойкости войск являются боевая традиция и любовь к своей части. Я всю жизнь прослужил в 1-м гвардейском кавалерийском корпусе.

Считаю, что пользой для Родины, для успешных боев с немецко-фашистской сволочью будет вернуть меня обратно в конницу, в свой родной корпус, в котором я вырос и где, если придется, хочу отдать жизнь за дорогую Родину.

На основании вышеизложенного, прошу вернуть меня в конницу.

Мой рапорт прошу доложить Народному Комиссару Обороны тов. Сталину или предоставить мне возможность обратиться к нему с личной просьбой.

Гвардии генерал-майор Осликовский.

11 ноября 1942 г.»

 Несмотря на необычный шаг генерала, его доводы посчитали в руководстве убедительными. Решено было оставить Николая Сергеевича в кавалерии. При этом назначался он на более высокую должность – командиром 3-го гвардейского кавалерийского корпуса.

По заведенному тогда порядку и этикету, удивительному, кстати, порядку, характеризующему отношение высшего руководства государства к армии, вновь назначаемый командир корпуса должен был встретиться с самим Верховным Главнокомандующим. Такие встречи запоминались назначаемым на всю жизнь.

Ясно, что и Николай Сергеевич всегда помнил о той встрече и, несмотря на последующие политические бури, никогда не подвергал ее переоценке. Об этом свидетельствует запись, сделанная им на отдельном листе, сохранившаяся в семейном архиве и озаглавленная так: «Моя встреча с товарищем Сталиным».

Привожу ее как характерный документ своего времени: «В декабре 1942 года я, будучи заместителем командира 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, стоял на фронте под Москвой в районе города Кирова. Ночью позвонил мне по ВЧ командарм т. Баграмян и передал приказ Москвы: завтра к 15 часам быть в Москве и явиться к маршалу Буденному. Прибыв в указанное время к маршалу Буденному, я от него узнал, что меня вызывает лично товарищ Сталин. Излишне говорить о том волнении и радости, которые охватили меня.

В кабинете маршала Буденного мы ждали звонка из Кремля. Около 2 часов ночи позвонил товарищ Поскребышев. Приехав в Кремль и пройдя в рабочие комнаты товарища Сталина, мы были приглашены в его кабинет. Войдя за маршалом Буденным в кабинет, я увидел товарища Сталина, стоявшего в своей обычной позе посередине кабинета.

Представился ему. Он поздоровался со мной, спросил, как чувствую себя после ранения, и предложил сесть. Когда я повернулся к столу, то увидел сидящими там товарищей Молотова, Берия, Маленкова. Мне пришлось сесть рядом с товарищем Молотовым. Товарищ Сталин несколько минут был занят разговором по ВЧ, а затем, подойдя к столу, объяснил, что я назначаюсь командиром 3-го кавалерийского корпуса под Сталинград, и спросил, справлюсь ли я с этой большой должностью. Я ответил, что постараюсь оправдать доверие Родины и выполнить его, тов. Сталина, приказы. Затем мне были вручены бумаги, и Сталин приказал дежурному генералу отправить меня на самолете под надежной охраной, простился и пожелал мне удачи.

Эта встреча служила мне путеводной звездой в самые тяжелые дни войны и послужит ею на всю жизнь».

Только один нюанс встречи Николай Сергеевич не доверил бумаге. Между тем как этот нюанс многое говорит о характере таких встреч, их атмосфере. Генерал Осликовский страдал дефектами речи после давней контузии. Особенно это сказывалось, когда он волновался. Войдя в кабинет Сталина, Осликовский, как и положено, доложил Верховному о прибытии по всей форме. Но от волнения допустил задержку в речи.

Сталин конечно же был уже осведомлен о дефекте. Поздоровавшись и хитро улыбнувшись, сказал, чтобы генерал садился рядом с Молотовым, мол, вы найдете общий язык… В мимоходной шутке был тонкий намек на то, что и Молотов страдает подобным недугом. Напряженность встречи была сразу снята. Разговор состоялся спокойный и обстоятельный.

К лету 1942 года на фронтах действовали десять кавалерийских корпусов, в том числе на Юго-Западном направлении – 3-й гвардейский кавалерийский корпус. Как подвижные оперативно-тактические соединения, кавалерийские корпуса совместно с танковыми корпусами предназначались в ходе наступления для развития успеха в глубине обороны противника. К сожалению, тем летом пришлось не наступать, а обороняться. Кавалерийские корпуса к Сталинградской битве подошли изрядно потрепанными. К тому же 3-й гвардейский, 6-й и 2-й кавалерийские корпуса участвовали в трагическом майском наступлении под Харьковом…

Окрыленный встречей с Верховным Главнокомандующим, Николай Осликовский прибыл к новому месту службы на Сталинградский фронт, в самое пекло ожесточенных боев по разгрому немецкой группировки. В это время 3-й гвардейский корпус участвовал в ликвидации Тормосинской группировки противника.

Осликовский вступил в должность комкора вместо генерала Плиева. В то время части корпуса продвигались в северо-западном направлении на Среднем Дону. Ночью 15 января 1943 года кавалеристы по тонкому льду перешли Северский Донец и заняли станицу Усть-Белокалитвенскую. У станицы конники завязали бой с частями 336-й пехотной дивизии противника. Как вспоминает об этом бое адъютант комкора Давид Антонович Мякушев, проживающий ныне в Москве, лед оказался таким скользким, что лошади не могли на нем устоять. Решение нашли, как и всегда, быстро – сняли бурки и выстелили из них для своих лошадей через реку войлочную дорогу.

За бои на Дону генерал Осликовский был награжден орденом Отечественной войны I степени. В наградном листе отмечалось: «Боевой, решительный генерал. В боях на реке Кагальник в январе 1943 года хорошо разработал план операции и лично руководил боем, соединениями корпуса прорвал оборону противника и вынудил его к беспорядочному бегству, захватил трофеи и пленных.

Командующий войсками 5-й ударной армии генерал-лейтенант Цветаев, член Военного совета полковник Булатов. 5 февраля 1943 года».

Дальше боевой путь конногвардейцев лег к шахтерскому городу Новошахтинску. В ночь накануне наступления Николай Сергеевич пригласил к себе командиров дивизий П.Бриккеля и Н.Чепуркина, заместителя комкора П.Ванина, начальника штаба корпуса полковника С.Шмуйло, командующего артиллерией корпуса полковника П.Нефедова. Совещание длилось недолго. Уточнили боевую задачу, договорились о взаимодействии. В восемь часов утра кавалеристы перешли в наступление. Рыхлый снег мешал стремительной атаке, кони выбивались из сил. Но задачу конногвардейцы выполнили. В предрассветные часы 13 февраля 1943 года корпус вступил в город.

…Впереди конников Николая Сергеевича Осликовского ждали новые испытания. 

 C П И С О К

використаної літератури

1. Гордость и слава Подолии. – Львов: Каменяр, 1985. – 262 с.

2. Из когорты мужественных. – Львів: Каменяр, 1978. – 279 с.

3. Поділля У Великій Вітчизняній війні. – Львів: Каменяр, 1960. – 416 с.

4. Книга Пам’яті України. Хмельницька область. т. 6. – Хмельницький: Поділля. – 720 с.

5. Безсмертя. Книга Пам’яті України. – Київ: Пошуково-видавниче агентство «Книга Пам’яті України» - 944 c.

6. Балазин В., Соболева Н. Символы и награды СССР. – Москва: ОЛМА Медна Групп, 2010. – 208 с.

7. Тронько П., Губко О. Розповідь про безсмертний подвиг. – Київ: Радянська школа. 1978. – 320 с.

8. Подвиг їх безсмертний… Хмельницький, 2010. – 72 с.

9. Слободянюк П. та інш. Воєнне лихоліття на Поділлі (1941-1945 рр.) – Кам’янець-Подільський: «Медобори 2006», 2007. – 312 с.

10. Борис Володимирів. Обпалені війною долі. – Хмельницький: Цюпак, 2009. – 416 с.

11. Слободянюк П.Я., Дорош Г.О. Місцеве самоврядування. – Хмельниччина: нариси місцевих громад Летичівського району. – Хмельницький: Поділля, 2000. – 416 с.

12. Історія міст і сіл Української РСР, Хмельницька обл.. – К.: УРЕ, 1971. – 706 с.

13. Осликовская Е. Большие события в маленьком городе. Документальная повесть. – К.: Молодь, 1978. – 221 с.

14. Савенко В. Він став Героєм у боях на Одері // Колгоспна правда.  – 1988. – 9 травня.

15. Павлинська Т. На благо краю і держави // Летичівська газета. – 2002. – 28 вересня.

16. Цирульник П. Герой праці – військовий // Колгоспна правда. – 1988. – 23 лютого.

17. Добровольський А. Обратная сторона звезды // «МК» в Украине». – 2009. – 28 квітня.

18. Фаріон І. Герої справжні, герої липові // Високий замок. – 2010. – 24 лютого

19. Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь: - Москва: Воениздат, ТІ, - 1978. – 911 с.

20. Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь: - Москва: Воениздат, т. 2 – 1988. – 863 с.

21. Нордштейн М. Спрятанная война // Имею право. – 2009. – 3 березня.

22. Сушко Л. Тропами разведчиков. – Київ: Освіта, 2005. – 250 с.

23. Книга скорботи України. Хмельницька область. т. 1 – Хмельницький: Поділля, 2003. – 792 с.

24. Гойхер В. Трагедія евреев Летичевского гетто. – 1999. – 46 с.

25. Пам’ятай Холокост! – Хмельницький: 2004. – 156 с.

Матеріали підготували: Дмухівська О.І., Борисов В.В.

       Комп’ютерне оформлення: Дмухівська О.І.